ОРДЕН

После «публичной порки» Дария Первого Скифы выпали из сферы пристального внимания историков. Во-первых, сами они не предпринимали грандиозных походов (а уж на них и подавно никто не нападал). Во-вторых никого особенно не интересовали внутренние дела скифов, когда Дарий (возможно чтобы реабилитироваться, или же надеясь ещё превзойти славу Кира второго Великого – обезглавленного масагетами) положил начало широко известным греко-персидским войнам: несколько вторжений в Грецию, знаменитое марафонское сражением (12 августа 490 года до н.э.).
Ну а в-третьих у Дария подрастал сын Ксеркс (персидское имя – Хшаяршаи, что переводится как «царь героев»). Взойдя на престол в возрасте 36 лет (в ноябре 486 года до н.э.), он продолжил дело отца с не меньшим энтузиазмом: подавление мятежей (самый крупный из которых – восстание Египта – начался ещё при жизни Дария первого), очередной военный поход в Грецию (Фермопилы, царь Леонид…), в котором в частности «царь героев» приказал «сечь море плетьми и кидать в него цепи», дабы наказать за неугодный царю шторм…

В общем, всему тогдашнему «цивилизованному» миру было, мягко говоря, не до скифов.
Единственное, о чём говорят многие как древние, так и современные историки – это то, что в скифском государстве произошли «серьёзные социальные изменения». И ни слова больше. Историки прячутся за этой размытой формулировкой по одной единственной причине: проморгали целый народ. На рубеже 5 и 4-го веков до н.э. исчезают сколоты.
Великая Скифия остаётся на своём месте (даже раширяет своё влияние), но нет ни одного слова ни у одного из историков и летописцев о «царских скифах», датированного 4 веком до н.э.
По прежнему в состав Скифии входят описанные ещё Геродотом «скифы-кочевники», «скифы-пахари», «скифы-земледельцы», алазоны, каллипиды. По прежнему во главе скифского государства стоит царь… с этого момента можно переставать говорить о «скифском государстве» и начинать говорить о «скифском царстве». Сколоты организовали государство, в котором несколько царей (и соответственно - царств), и каждый царь подчиняется выбираемому из числа сколотов (и в случае чего - смещаемому) верховному правителю: так называемая «военная демократия». Государственный строй меняется, превращаясь в привычное нам «царствование».
Есть и другие отличия:
Появляются многочисленные осёдлые поселения, появляется Каменское городище, которое становится центром (столицей) скифского царства. А ведь сколоты, управлявшие скифией гордились отсутствием городов.
Скифия начинает завоевательную экспансию на запад, хотя сколоты несколько веков не предпринимали завоевательных походов.
Появляются «царские курганы» - богатые захоронения знатных скифов. Археологи говорят о расцвете скифской культуру, поскольку в Причерноморье появляется сразу много богатых захоронений, сокровища которых указывают на высокий статус усопших.
Сколоты же хоронили знатных скифов и царей не там, где жили постоянно, а в Герах – городе мёртвых, отыскать который, смеясь, предлагали Дарию. Современные историки считали этот «город мёртвых» вымышленным элементом фольклёра, пока не стали находить такие же богатые «царские курганы» в Сибири.

В общем ситуация выглядит так: как только исчезают поборники соблюдения традиций предков сколоты, оставшиеся скифы начинают строить города, хоронить царей и знатных воинов у себя в Причерноморье; вместо набегов «за добычей», скифы начинают устраивать военные действия с целью захвата территории и расширения границ. Во главе государства встаёт один из царей (превращаясь из районного руководителя в верховного).

Сколоты, или «царские скифы» по Геродоту, самый сильный и могущественный скифский народ, составлявший военное, политическое и культурное ядро Скифии, народ внезапно появившийся в Причерноморье, взбудораживший Азию своими военными походами, народ принёсший с собой «скифскую культуру» и организовавший в Причерноморье государство из разрозненных местных племён – этот народ исчезает из поля зрения историков.
Куда ушли сколоты? Эта тайна и поныне остаётся неразгаданной. Они не были уничтожены каким-либо противником – не было способного на это противника. Они не исчезли как этнос влившись в другую культуру и растворившись в ней – сколоты сами были носителями культуры, в которой растворялись многие другие племена. Они не были свергнуты подчинёнными племенами – сколоты были в военном плане сильнее всех подчинённых племён вместе взятых, да и «гражданская война» в Скифии не осталась бы незамеченной. Не было ни эпидемий, ни природных катаклизмов – напротив климат стал мягче

Сколоты просто «ушли». Куда они ушли и почему - загадка. Есть предположение, что «ушли» они туда же, откуда ранее «пришли» в Причерноморье. Есть предположение, что ушли они по религиозным мотивам. Всё это лишь бездоказательные гипотезы.
Сколоты уходят, Скифия остаётся. Греки и персы, для которых меоты, калипиды и сколоты в общем-то были на одно лицо, не замечают разницы. Современные археологи, исходя из увеличения количества богатых курганов, начинают говорить о расцвете «скифского царства».

Последствия исчезновения «царских скифов» и последующая история "скифского царства"

После «ухода» сколотов все подчинённые им племена оказываются предоставленными сами себе. Большая часть «не царских скифов» по-прежнему объединены в скифское царство.

Однако несколько племён восточного побережья Азовского моря (меоты, язаматы, дандарии, синды) в союзе с несколькими городами-полисами (Пантикапей, Феодосия, Фанагория, Горгиппия, Танаис) образовывают Боспорское царство со смешанным населением: скифские племена (самые многочисленные – меоты), греки и скифо-греки (полукровки). Изначально земли по обе стороны Керченского пролива объединились под властью Пантикопея как самого сильного и богатого города, позже земли боспорского царства расширились, включив в себя восточное побережье Азовского моря вплоть до устья Дона, а так же часть побережья Чёрного моря и Кубань (западная половина нынешнего Краснодарского края). Вглубь материка Боспорское царство не расширялось, поскольку боспоряне (благодаря выгодному расположению) богатели на торговле и ремёслах. Входившие в состав боспорского царства скифские племена постепенно становились всё более и более осёдлыми, культура и верования приобретали всё более греческий вид. Спустя несколько веков Боспорское царство стало гораздо более греческим по укладу, нежели скифским. Видимо поэтому, несмотря на прошлое родство, время от времени боспорцы, как и жители других греческих государств Причерноморья, оказывались в даннической зависимости от Скифского царства. Случались и военные походы представителей скифского царства на Боспорское царство.

Вернёмся к скифскому царству. Большая часть покорных сколотам племён сохранила прежний образ жизни, их культура с течением времени претерпела заметно меньше изменений, нежели культура боспорян. Военная сфера, тактика и вооружение так же остались прежними. Несмотря на потерю главного «боевого кулака» (который составляли сколоты, самое сильное племя искусных воинов), скифы остаются весьма сильным противником. Скифское царство начинает расширяться на запад, царь Атей приводит его в 4 веке к пику величия. Население становится более осёдлым, для кочевников устанавливаются «маршруты кочёвки», отклонятся от которых запрещалось. Основной статьёй дохода становится торговля с греческими колониями и самой Грецией:
Царь Атей начал чеканить собственную монету и стремился установить контроль над торговлей причерноморских городов с другими странами. Известно, что городу Византию (будущий Константинополь) Атей отправил угрожающее письмо: «Не вредите моим доходам, чтобы мои кобылицы не пили вашей воды».
Внешняя политика Атея была наступательной и очень активной. Покорив часть фракийских племен, Скифское царство упорно продвигалось на Балканский полуостров.

Власть скифов во Фракии и большое влияние Атея на Балканах не устраивали Македонию. Македния как раз переживала становление и возвышение, поскольку не учавствовала в разорительной войне с персами: когда персидская армия после провала скифского похода Дария и покорения Фракии подошла к границам Македонии, царь этой страны Александр I поспешил заявить о своей покорности и выдал свою сестру замуж за персидского вельможу. В Македонии и Фракии были оставлены персидские гарнизоны и обе эти страны образовали сатрапию под названием Скудра. Впоследствии македонский не раз содействовал персам, сохранив тем самым свою страну от разграблений и разрушений. Но Персия была побеждена, Македония стала независимым государством и оказалась после греко-персидских войн одним из самых сильных государств в Греции. При Филлипе втором Македония уже начинала расширять свои границы, превращаясь в империю. В итоге молодая Македонская Империя и Скифские царство царя Атея соприкоснулись на Балканах, а именно в Фракии. Хитроумный Филипп сделался союзником скифов и даже помог им завоевать племя истриян, однако затем внезапно напал на войско скифов и, как писали древние авторы, одолел кочевников не столько силой, сколько хитростью. Подробности этой битвы, состоявшейся в 339 году до нашей эры, до нас не дошли. Но, видимо, македоняне сумели отрезать скифской коннице все пути к отступлению, и знаменитая, модернизированная царем Филиппом фаланга сумела с помощью своих чудовищных длинных копий опрокинуть строй стреляющих всадников. Царь Атей, которому к тому времени уже исполнилось 90 лет, погиб в этом бою. Правда, вторгшись в ближние скифские пределы, владыка Македонии не обнаружил богатой поживы — ни золота, ни серебра, и предпочел в скором времени вернуться, не дожидаясь, когда враги соберут новое войско, и вполне, видимо, довольствуясь пленниками и табунами скифских кобылиц. Впрочем, сохранить даже эту добычу полностью македонскому правителю было не суждено. Союзники скифов — фракийцы-трибаллы — напали на отступавшую армию, отбили часть трофеев, сам царь Филипп едва избежал плена. Римский писатель Помпоний Мела по этому поводу довольно ехидно заметил: «Некогда два царя, осмелившиеся не покорить Скифию, а только войти в нее, а именно -Дарий и Филипп — с трудом нашли путь оттуда».
Историки полагают, что одержимый планами создания мировой державы Филипп II, готовя поход на Восток, побоялся оставить у себя в тылу сильных и опасных варваров. Если они правы, то главной задачей владыки был захват дунайских переправ, призванный раз и навсегда обезопасить северные границы великой державы.
Впрочем, достичь этой цели коварному Филиппу так и не удалось. В затяжной войне с придунайскими фракийцами-трибаллами он потерпел поражение, и вторжения варваров, в том числе и скифов, на Балканы продолжались всю последующую эпоху.
Спустя восемь лет после гибели Атея произошла повторная встреча скифов с македонянами. Вот как кратко и ёмко пишет об этом римлянин Помпей Трог: «...Зопирион, оставленный Александром Великим в качестве наместника Понта, полагая, что его признают ленивым, если он не совершит никакого предприятия, собрал 30 тысяч войска и пошел войной на скифов, но был уничтожен со всей армией...». Несостоявшийся покоритель скифов осадил Ольвию – греческий город-колонию, жители которого издавна были в союзе со скифами. Осаждённые отправили скифам весть о появлении македонского войска, скифы выступили в поход на помощь союзникам, нашли Зорапиона под стенами города и полностью вырезали македонское войско.
Некоторые современные исследователи полагают, однако, что экспедиция фракийского наместника была вовсе не его личной инициативой, а частью амбициозных планов молодого македонского царя по достижению мирового господства. Она была предпринята в то время, когда сам Александр разгромил основные силы персов и двигался через Иранское нагорье в глубь Азиатского материка. Две македонские армии должны были огнем и мечом пройтись по северу и югу Черного и Каспийского морей и соединиться на территории Средней Азии. Но неудача Зопириона сорвала этот грандиозный проект.
По случаю блестящей победы город Ольвия, осаду которого безуспешно вел незадачливый македонский военачальник, выпустил золотую монету, где наряду с местным богом войны Борисфеном изображено было покрытое славой оружие их союзников — скифов.

Однако после смерти Атея для скифского царства наступает время упадка. Так называемые «скифы» постепенно, хоть и медленно, теряют влияние и в связи с этим пора заговорить о других участниках степной истории – сарматах...

Скифы и Александр Македонский

Прежде чем продолжить повествование о сарматах, остановимся подробнее на эпохе Александра Македонского. Собственно история судьбы и завоеваний Александра весьма объёмна, потому постараюсь кратко обрисовать ситуацию.

Филлип 2, македонский царь, воевавший со скифами Атея во Фракии, погибает в театре от руки убийцы. История эта весьма тёмная, поскольку замешано в ней множество влиятельных людей и мало что известно четко. Заколол Филлипа его бывший любовник Павсаний, которого Филлип променял на другого (тоже кстати Павсания, пусть будет «номер два»). Дальше – готовьтесь, чистая Мексика начинается: первый обзывает второго гермофродитом. Второй, не в силах стерпеть такого оскорбления, решает уйти из жизни так чтобы это запомнилось: через несколько дней в битве с царем иллирийцев Плевром закрывает собой Филлипа, принимая на себя смертельный удар.
После чего Аттал, друг погибшего Павсания «номер два», македонский полководец и до кучи дядя Клеопатры (будущей последней жены Филлипа 2), приглашает Павсания «первого» к себе на обед, напаивает до бесчувствия, после чего передаёт в конюшню своим погонщикам для группового изнасилования. Такая вот экстравагантная месть за погибшего друга. Случилось это в 344 году до н.э.
Павсаний «первый» стрелой мчит к Филлипу с обвинениями против Аттала. Филлип нуждается в Аттале как в полководце, потому не наказывает его, но возмещает обиду Павсания: щедро одаривает и приближает к себе, делая одним из почётных телохранителей. Павсаний согласился на повышение, но обиду затаил.
Филлип 2 тем временем решает снова жениться (в восьмой раз) на македонской женщине Клеопатре (племяннице Аттала). Предыдущая и «основная» жена Олимпиада явно не в восторге: если Клеопатра родит наследника, то он, а не её сын Александр станет царём (ибо сама олимпиада – молосская царевна и Александр лишь наполовину македонец). Аттал же наоборот счастлив, на одном пире он даже тостует за будущего наследника, македонца по обеим линиям. «Александр, сын Олимпиады» в ответ на это кидает в него чашу. Филлип хватается за меч… так и убил бы будущего завоевателя, если бы мертвецки пьяный не упал, споткнувшись.
Далее Филлип пытается женить для заключения стратегического союза Арридея (слабоумного сводного брата «Александра, сына Олимпиады» на старшей дочери Пиксадора, персидского сатрапа в Карии. Олимпиада сообщает своему сыну, что Филлип хочет этого слабоумного сделать наследником, и Александр отправляет к Пиксадору Фессала (трагического актёра) с предложением выдать дочь не за слабоумного незаконнорожденного Арридея, а за него, полумакедонского наследника. Филлип узнаёт об этом, ругает «Александра, сына Олимпиады», заковывает в цепи Фессала, а ближайших друзей Александра (Гарпала, Неарха, Эригия и Птолемея) изгоняет из страны. Персидский сатрап разрывает переговоры о свадьбе.
Весной 336 года до н.э. Филлип 2 отправляет Аттала и Пармениона в Азию для подготовительного этапа вторжения. Летом 336 года в канун своего отбытия с главной армией в Азию, Филлип организовывает бракосочетание между ещё одной Клеопатрой (дочерью Олимпиады и Филлипа 2) и ещё одним Александром (царем Эпира, братом Олимпиады и дядей своей невесты). Свадьба брата Олимпиады была для неё политической смертью: теперь Александр из Эпира должен был стать политиком, скрепляющим союз Филлипа и Эпира. То есть шансы «Александра, сына Олимпиады» на наследование престола становятся ещё меньше. А ведь она так долго готовила к этому сына, внушала ему что он вообще даже сын не Филлипа, а самого Зевса…
Теперь добавьте сюда ещё тот факт, что Филлип уже четыре года как собирает общегреческое войско для вторжения в Персидскую империю и Персия соответственно постоянно подсылает шпионов, убийц и дипломатов…
Короче в 336 году во время празднования бракосочетания «Клеопатры дочери Филлипа и Олимпиады» и её дяди «Александра из Эпира» Филлипа убивает Павсаний, отвергнутый и оскорблённый 8 лет назад любовник.
Вторжение Филлипа в Персию сорвано. «Александр сын Олимпиады» становится Александром 3, царем Македонии и получает в своё распоряжение прекрасно обученную и многочисленную профессиональную греческую армию. А отмщёный любовник Павсаний гибнет от рук охраны при попытке к бегству после убийства.

Александр Македонский был воспитан Олимпиадой для великих свершений. Она убедила его что он - сын Зевса, брат Геракла, ребёнок, появиться на свет которому помогала богиня Артемида - кроме того родственник героя Ахилла, также потомок Неоптема (убившего царя Приама во время разграбления Трои).
Потому уже в 334 году до н.э. Александр Македонский вторгается в Персию. Первое крупное сражение – битва при Гарнике. Западная персидская Армия разгромлена, Александр планомерно захватывает западную часть Персидской империи и продвигается на восток. Персидский царь Дарий (очередной, третий уже) готовится к главной битве с Александром и собирает большую армию… Вот тут то и появляются скифы.
В Битве при Иссе Александр впервые «контактирует» со «скифами», которые входят в состав армии Дария на правах наёмников (что это за «скифы» и сколько их там вообще было – точно не известно). Армия Дария состояла практически только из наёмником и насчитывала 400 000 пехотинцев и 100 000 конников. Греки были много меньше числом, но «говорили на одном языке», сражались в одинаковом строю и их оружие (военная реформа Филлипа 2) было гораздо совершеннее персидского. Дарий повержен и бежит на восток. Александр направляется на юг для завоевания Египта.

После возвращения Александра из Египта происходит вторая большая битва Александра и Дария – битва при Гавгамелах. Дарий учёл уроки поражения и провёл реформу: оснастил пехоту более длинными копьями и мечами, создал «боевые колесницы с косами» числом 200 штук против македонской пехоты, пригнал из Индии слонов против кавалерии. В этой битве наёмные скифы входили в состав конницы правого персидского фланга под общим командованием Мазея. Только эти подразделения в персидской армии и показали себя достойно. Боевые персидские колесницы были хладнокровно перебиты македонцами, центр персидского войска подвергся атаке македонской фаланги, на левом фланге персов завязалась кавалерийская мясорубка, слоны оказались бесполезны.
Но на правом фланге персы не только отбили атаку македонцев, но и заставили отступить с большими потерями. Скифский отряд (примерно 1000 всадников) совместно с конницей кадусиев также обошел македонцев с фланга, напав на македонский обоз и ударив по македонской пехоте с тыла. В то время, как левый был фланг персов был наполовину перебит, центр персидской армии дрогнул, а Дарий пустился в бега, скифы в составе правого персидского фланга продолжали громить македонцев. Фактически именно это позволило спастись Дарию, поскольку Александр вынужден был прекратить преследование и вернуться на помощь македонскому левому флангу, чтобы спасти его от разгрома.
В обоих этих битвах упоминается всегда лишь «скифская конница» и не более, без каких бы то ни было уточнений. Впоследствии же хроникёры Александра станут более точны.
Итак, Дарий бежит на восток, где погибает от рук соратников-заговорщиков. Александр захватывает центральную и восточную Персию, двигаясь постепенно на север в закаспийские степи. Там и произойдёт следующий военный контакт Александра со «скифами». Но прежде… По преданию Александра посетила Фалестрида, «царица амазонок». То есть это летописцы (Диодор, Курций, Юстин, Плутарх, Арриан…) её так называли. Мы же можем легко догадаться, что это скорее всего массагетская (читай - сарматская) царица. Она провела в пути около месяца, прибыла к Александру в сопровождении 300 других женщин-воительниц и «объявила, что хочет иметь ребёнка от царя, сына бога». Так об этом греки пишут. Какова же формулировка цели этого визита была на самом деле – точно не известно, но Александр задержал свой поход на месяц, который провёл в обществе Фалестриды.

Александр с армией прибыл в Мараканд (Самарканд в современном Узбекистане), где оставил гарнизон и двинулся к реке Орксант (современная Сырдарья), которую македоняне посчитали Танаисом (Доном): ведь греческий мир – плоский и круглый. Здесь к Александру прибыли послы от абриев и «Европейских скифов», с которыми был заключён договор о дружбе. На южном берегу реки Александр заложил новый город: очередную Александрию (всего разных александрий он около 20 штук основал в разных местах) – «Александрия Эсхат» (Александрия Дальняя). Этот город отождествляется с современным Кухандом (ранее – Ленинабад). Во время закладки города среди прибрежных племён вспыхнул мятеж, во время усмирения которого Александр «был ранен канем в голову и шею», а один из его командиров Кратер «был ранен стрелой».
Тем временем войско «Азиатских скифов» (или иначе – саков) под командованием Спитамена собралось у Орксанта\Танаиса и осадило македонский гарнизон в Мараканде. Александр отправил туда войско под командованием Андромаха, Менедема и Карана а сам взялся за дальнейшее укрепление прибрежной Александрии Дальней. Во время работ по возведению и укреплению города на противоположном берегу постоянно собирались скифы (тоже восточные, то есть саки), которые дразнили македонцев, кричали, что Александр не посмеет схватиться с ними, иначе узнает разницу между скифами и азиатскими варварами. Терпение македонцев кончилось и они попытались переправиться через реку, чтобы наказать дерзких кочевников. Но скифы обстреляли их из своих дальнобойных луков и заставили отступить. Аристандр, «придворный прорицатель» Александра Македонского увидел два неблагоприятных знамения, пророчивших личную угрозу для жизни царя. Но Александр Македонский (он же – «третий», он же – «великий», он же – «завоеватель»), сын Зевса и брат Геракла не мог отступить! Потому впервые в истории македонцы (да и вообще наверно любые воины) переправлялись через реку под прикрытием огня катапульт, отгонявших скифов на безопасное для переправы расстояние. После того как македонское войско, состоящее частично из тяжеловооружённой пехоты, переправилось через Орксант\Танаис и выстроилось в боевой порядок - произошло сражение. Официальные историки и летописцы Александра Македонского пишут о том, что Александр, конечно, на голову разбил скифов и покарал за дерзость, но отступил назад по причине (внимание!) «дизентирии, вызванной питьём плохой воды». Также указывается, что сам царь был доставлен обратно в лагерь в тяжёлом состоянии, что также объясняется этой самой «дезинтерией». Вскоре прибыли скифские послы (видимо от тех «европейских скифов», с которыми ранее был заключён договор о дружбе), которые заявили, что этот инцидент – дело рук «шайки разбойников и грабителей», а скифы в целом тут не при чём. Македонские летописцы тут же истолковали это как проявление слабости. Впрочем в своё время Дарий 1 (птица весьма гордая до встречи со скифами) также ошибочно трактовал знаменитые «дары скифов» в свою пользу. Давайте посмотрим на ситуацию объективно: македонское полупехотное войско переправляется лишь под прикрытием катапульт, после чего «сокрушительно побеждает» скифов, но отступает по причине, пардон, «слабости сфинктера», а сам Александр возвращается победителем, но в тяжёлом состоянии (читай – раненым)? Или же скифы продолжали «притворно отступать» осыпая македонцев стрелами (как всегда и поступали в таких случаях), и Александру пришлось оступить ни с чем (а ещё вернее – с потерями) обратно. В свете таких событий иначе представляются и слова скифских послов: всё, что произошло – это всего лишь «шайка разбойников играбителей», а настоящее скифское войско ты, Александр, ещё не видел… Конечно, можно считать такую версию домыслами, только вот после событий вокруг Мараканда и Александрии Дальней Александр сразу прекращает завоевательный поход на север в прикаспийские степи и объявляет официально, что теперь будет «воевать» Индию.
Что же ещё произошло у Мараканда? Туда, как сказано выше отправилось македонское войско чтобы покарать других скифов, осадивших этот город. При приближении македонян Спитамен снял осаду, отошёл от города и стал поджидать противника. Как только македонцы подошли на близкое расстояние, «скифы» развернулись и пошли в наступление. Македонская пехота вынуждена была перестроиться в квадрат и отступала с потерями, македонская конница пыталась переправиться через реку, но была перебита, когда выходила из воды. Античный автор Аристобул также сообщает, что некоторые скифы спрятались в зарослях и неожиданно напали на македонян в самый разгар боя… В результате после скифского нападения спаслись не более 40 всадников и 300 пехотинцев (это из почти трёхтысячного войска), а Спитамен со скифами спокойно вернулся обратно и снова осадил Мараканд.
А теперь найдите отличия. Отличия вот в чём: у войска Александра были катапульты, у войска посланного на подмогу Мараканду – не было. Войско Александра «возвратилось назад», войско подмоги Мараканду было перебито. Ведь под прикрытием катапульт можно переправляться не только для наступления, но и в обратном направлении.

Александр, узнав об уничтожении войска собирает все имеющиеся у него войска и проходит маршем 185 миль за три дня, желая в очередной (третий по счёту) покарать скифов. Скифы Спитамена (другая «шайка разбойников и грабителей») снимают осаду с Мараканда и отступают. Естественно никаких скифов он не встретил, после чего разделил свою армию на самостоятельные отряды под руководством доверенных командиров (Гефестион, Птолемей, Пердикка, Кен, Артабаз) и стал рыскать в долине реки Окса и по согдианской округе, уничтожая очаги сопротивления, а проще говоря – вымещая свой гнев на всех, кто подвернётся. Местные племена, будучи заподозрены в лояльности к скифам уничтожались. Один из греческих авторов об этом проговорился напрямую: «когда Спитамен бежал в страхе, Александр не настигнув его выместил свой гнев на местных жителях, поддержавших скифов. Все они были убиты». Они – это местные жители, а не «бежавшие в страхе» скифы.
Спитамен же со своими «скифами» (которых некоторые македонцы-летописцы всё таки называют массагетами) тем временем продолжал набеги и грабежи, даже захватил один из македонских приграничных гарнизонов. Численность отряда Спитамена видимо была невелика: она не указывается македонцами, но есть косвенный показатель: македонский отряд примерно в 100 человек сумел отбить у них награбленную добычу. Правда после этот отряд попал в засаду и почти полностью полёг. Тогда за Спитаменом в погоню устремился Кратер (командир македонской конницы) и настиг отряд Спитамена с повторно награбленной добычей. Часть массагетов бросила награбленное и скрылась в степи, те же, кто пожадничал и не успел отступить были перебиты македонской конницей. Так или иначе Спитамен остался без своей «шайки», потому набрал новую из числа «бедных скифов» (читай – саков), скитавшихся в окрестностях Габы (на границе Согдианы и владений Массагетов) и вновь напал на македонский отряд, зимовавший в Согдиане под командованием Кена, но потерпел поражение… В итоге приказ изловить во чтобы то ни стало этого самого Спитамена получили командиры всех македонских отрядов, рыскавших по Согдиане.
Спитамен был массагетским (сарматским) вожаком, и у него была массагетская жена, которой порядком поднадоели эти мужнины пограничные авантюры. Поднадоели настолько, что она в конце концов умертвила мужа: дождалась когда он после пира уснёт, обнажила меч да и отсекла буйную голову Спитамена. По преданию она якобы даже явилась в забрызганном кровью мужа одеянии вместе с головой мужа пред ясны очи Александра Македонского. Вся македонская армия ловила этого неспокойного массагета по Согдиане, а убила его массагетская женщина…
В общем пребывание в окрестностях реки Орксант\Танаис порядком расшатало нервы сына Зевса: македонский царь, не знавший ранее поражений, уткнулся в массагетов и никак не мог продолжить завоевательный поход на север, постоянно вспыхивали бунты, через границу захаживали «шайки» для «грабежа». Даже придворные летописцы со всё большим трудом описывали очередные «великие победы»: царь всё побеждал и побеждал массагетов, а до конца победить никак не мог. Александр впервые был так раздражён и разгневан, о чём говорит ещё один эпизод: в Мараканде на одной из попоек произошёл конфликт между Александром и Клитом (македонский командира, спасший Александра в битве при Гарнике от меча Спитридата, сатрапа Ионии и Лидии; сестра Клита Ланика была нянькой Александра в детстве): Клит высмеивал и критиковал тягу Александра к персидским обычаям и его растущее непомерное тщеславие. Тогда Александр в порыве пьяного гнева схватил копьё и метнул в Клита, пронзив его насквозь. А когда понял что натворил – попытался убить себя (телохранители не дали), а затем рыдая удалился, снова и снова называя себя убийцей друзей, впал в депрессию, и три дня не прикасался к еде и питью, так что «лежал почти бездыханный, испуская лишь тихие стоны». Вылечил его лишь придворный прорицатель, который сказал, что «такова была воля богов и вины Александра в том нет»…

После всего этого летом 328 года до н.э. к Александру снова прибыли скифские послы в сопровождении царя «хорасмиев» (хорезмийцев) по имени Фарасман. Скифские послы ехидно поинтересовались, не нужен ли Александру проводник для дальнейшего следования с армией к Чёрному морю. Потому как если нужен – вот Фарасман вызвался, готов проводить. А то мало ли какие ещё «шайки разбойников и грабителей» встретятся. На что Александр угрюмо ответил отказом, заявив, что теперь его мысли заняты исключительно Индией: Вот как покорю Индию – вернусь в Грецию и если приспичит – пойду экспедицией на Черное море оттуда. Македонские летописцы, понятное дело, окружают предложение скифов аурой унижения и смирения (ведь по их версии Александр лично «карал» скифов аж два раза и вообще перебил бы всех, кабы не дизентерия), а отказ македонского царя – величественной аурой милосердия: живите мол, так уж и быть, а я в Индию пойду. Но вот только после этого посольства Александр дождался подкрепления из Греции в размере 19 000 человек (включая конницу) и двинул войско на юг в Бактрию, которая весной 327 года стала сборным пунктом для македонского вторжения в Индию.
И если посмотреть на глобальную карту походов Александра, то видно, что дойдя до земель массагетов македонская армия развернулась и ушла в обратную сторону…

Само название «савроматы-сарматы» повторяет путь, ранее пройденный словом скифы. Из названия-характристики-клички это слово постепенно превращается в название племён и после становится синонимом целого региона. Поэтому прежде всего надо разобраться с термином, а уж потом переходить к собственно истории.
Так или иначе название народов скифской культуры зависит во многом от родины историка. Греки предпочитают название «скифы», римляне – по большей части степняков величают сарматами. Персы, соответственно, воинственных кочевников величают саками (массагетами). Нужно иметь это ввиду, поскольку зачастую один и тот же народ при описании одного и того же исторического события историками разных стран называется соответственно по-разному. Современные историки также путают друг друга: есть так называемые «скифологи» и «сарматологи», которые прямо-таки «делят сферы влияния». Соответственно, «сарматологи» описывают историю сарматов, выделяют в ней периоды и этапы развития культуры, скифам же отводят короткую и презренную роль жертв сарматского могущества. «Скифологи» не отстают, у них тоже «этапы» и «периоды», богатая и самобытная культура, которая падает под превосходящим натиском сарматов-дикарей… К слову «периодизация» как одних, так и других грешит совпадениями, иными словами без подсказки «специалистов» и не разберёшься, где же кончаются «скифы» и начинаются «сарматы»: народы крайне похожи в культуре, верованиях и обычаях, как скифы так и сарматы говорят на диалектах одного языка, весьма похожих между собой настолько, что даже древние историки отмечают это.
Если мы обратимся к археологии (то есть к раскопкам и находкам), то «сарматы» - это просто «восточные скифы» (как их часто и называют) – настолько велики сходства и малы различия. Зачем же тогда особенно выделять их среди прочих скифов? Традиция эта начинается ещё от «отца истории»: покуда Геродот описывает ближайшие к грекам племена скифов, с которыми он «встречался очно», в названиях неизменно присутствует слово «скифы»: скифы-пахари, скифы-кочевники, царские скифы. Причины этого просты: Геродот собственными глазами видит, что это всё скифы, представители одного государства… Но далее Геродот начинает говорить о племенах-народах, которых сам он не видел, потому опирается на чужие рассказы (о чем добросовестно предупреждает), и тут же слово «скифы» из названий исчезает, уступая место разным аримаспам («одноглазые»), исседонам, агрипеями и тому подобным. Для Геродота скифы – это причерноморское государство, те, кого он видел, всех остальных он называет теми кличками-названиями, которые он услышал от других. Не секрет, что и у причерноморских скифов было много разных названий племён и племенных объединений, не меньше было и просто прозвищ, и если бы Геродот не знал о том, что «все они скифы», он тоже описал бы их под самыми разными именами: различия между «скифами-кочевниками» и «скифами-пахарями» вполне позволяют.
Поэтому восточных скифов принято называть сарматами, хоть различия между сарматами и сколотами много меньше, чем между каллипидами и сколотами (а ведь каллипиды без сомнений записаны в состав скифского государства).
Но в самом начале рассказа о скифской истории мы условились, что будем понимать под «скифами» причерноморских скифов. В таком случае давайте условимся что «более восточных» скифов мы будем называть сарматами. Лишь на самом дальнем восточном горизонте (где греческие историки полностью сменяются персидскими) сарматы для нас станут превращаться в «саков» (приблизительный перевод – «олени»).
Саки же – это закаспийские скифы в персидской трактовке. То есть все скифские племена живущие от Каспийского моря и «до края вселенной» (в направлении Китая). Понятно, что среди саков могут оказаться любые кочевники, необязательно скифского мира и культуры. Но тут нам на помощь приходят сами персы, отдельно выделяя среди прочих саков самое могущественное, сильное и многочисленное племя – массагетов. В принципе массагеты описываются персами практически так же и теми же словами, как сколоты – греками. То есть массагеты среди саков – это как сколоты среди скифов, только в закаспийских степях. Кто же такие массагеты? Врядли это на самом деле сколоты, территория кочевий которых подробно описана и явно не простирается за Каспий… И как только мы оказываемся готовы вновь безнадёжно запутаться в разных названиях нам на помощь вновь приходят различные историки и одна царица, имя которой - Томирис. Дело в том, что как уже говорилось выше, народ поде руководством царицы Томирис на голову разбил Кира 2 «Великого» («Завоевателя») и его собственную голову от великого тела отсёк в качестве сувенира. Так вот, этот самый народ одни историки (преимущественно персы) называют массагетами, а другие историки (преимущественно римляне и греки) считают, что Томирис вела в бой сарматов. Добавим к этому полное соответствие народов в плане культуры и получим результат: сарматы и массагеты – одно и тоже действующее лицо истории.
И сразу получается весьма стройная картина с какой (с чьей?) стороны ни посмотри: с запада на восток народы располагаются в следующем порядке: скифы - сарматы\массагеты - саки. То есть назови сарматов (массагетов) восточными скифами – будешь прав. Назови сарматов (массагетов) западными саками (а массагеты действительно жили западнее прочих саков) – тоже не ошибёшься. И мы наконец-то получаем то самое, о чём твердит археология – единую цельную культуру скифского типа на всём протяжении пояса степей, лишённую искусственных разделений на части – пояс: скифы-сарматы-саки.
Перед тем, как двинуться дальше – стоит кратко закрепить то, к чему мы пришли ичто неоднократно будет ещё доказано ниже:
-Сарматы – это восточные скифы.
-Сарматы и Массагеты суть один и тот же народ (но пользоваться мы буем чаще более привычным именем сарматы).

В отличие от скифов (а точнее – сколотов), которые одномоментно сваливаются на голову киммерийцам, а потом и всей Азии, сарматы появляются исподволь, незаметно. Первые упоминания сарматов в истории связаны с войнами: сарматы\массагеты обезглавливают Кира Великого под руководством царицы Томирис в 530 году до н.э., после - помогают скифам отразить нападение Дария в 512 году до н.э. Археология тоже датирует возникновение «савроматской» культуры где-то между 6 и 5 веками до н.э.
Как же появились «Савроматы» (буквально означает «управляемые женщинами»). Легенда рассказанная Геродотом гласит: сарматы произошли от скифских юношей и мифических женщин-воительниц — амазонок. Якобы некогда отряд пленных амазонок греки перевозили на корабле по Черному морю. Те сумели освободиться и перебить охрану. Но, не зная матросских премудростей, не смогли управиться с непокорным судном. Волны и ветра прибили их к скифскому берегу. Любопытные скифы, увидев амазонок, отправили к ним своих юношей, наказав жить рядом, подражать во всем, в случае нападения отходить, держа дистанцию. Амазонки, сделав несколько попыток напасть на юных скифов, наконец убедились, что те не враждебны, и привыкли к такому соседству. Затем одна девушка, отлучившись из своего племени, встретила в лесу юношу, и природа взяла свое. На следующий день они появились на прежнем месте, причем молодой человек привел друга, а амазонка пришла с подругой. Постепенно два племени стали одним.
Юные скифы принялись уговаривать подруг присоединиться к их народу, но девушки отказались, ибо мирный образ жизни тамошних женщин не подходил свирепым воительницам. Поэтому вновь образованное племя стало обитать рядом, и таким образом возник народ сарматов.
Не известно, были ли на самом деле тут замешаны амазонки, но сарматы явно возникли как дочернее племя сколотов. Их с полным правом можно назвать младшими братьями: они во всём походили на сколотов, но в этом же самом «всём» были чуть хуже, чуть слабее, чуть беднее… Сарматское искусство (особенно на ранних этапах) полностью соответствует искусству сколотов, но менее изыскано. Сарматские захоронения напоминают скифские, но менее богаты: меньше изделий из драгоценных металлов, меньше утвари и оружия сопровождает усопшего в иной мир. Сарматы как и сколоты поклонялись железному мечу, «скимитару» (сарматское название), но масштабы этого поклонения более скромны: Аммиан Мерцелин писал, что «аланы почитают обнажённый меч, воткнутый в землю, как своего бога войны». Никаких гор хвороста протяженностью в сотни метров, только меч воткнутый в землю. Но в отличие от скифов сарматы так же поклонялись солнцу и даже создавали алтари, чего никогда не делали скифы для прочих богов… Тот же Аммиан Мерцелин говорит, что у аланов "есть замечательная способность предсказывать будущее. Они собирают прямые ивовые прутья и в определённое время раскладывают их, произнося над ними тайные заклинания, итак узнают, что их ждёт в будущем"Полное совпадение с описанной Геродотом деятельностью скифских жрецов-энареев, только спустя несколько веков после «отца истории».

С вооружением та же история. Самые ранние сарматские находки говорят о том, что сарматское войско было организовано по промеру скифского: его основу составляли конные лучники. Но видимо сарматам не были доступны не все секреты сколотских мастеров и луки были уже не те, к тому же в Азии сарматам приходится сталкиваться с персами. Переднеазиатские мастера, желая повторить удивительный для них лук скифов, но не зная технологических секретов, нарастили размер оружия чтобы получить те же результаты, иными словами сарматам приходилось сталкиваться в Азии с противником, вооруженным дальнобойными луками в рост человека. Потому постепенно сарматская армия меняет тактику: дистанционный бой сменяется рукопашным, доля конных стрелков в войске уменьшается, но появляются грозные бойцы ближнего боя – катафрактарии (катафракты). Изначально это приближенные вождя и его личная гвардия, но после количество тяжеловооружённых всадников увеличивается и они становятся основной боевой силой сарматов. Воинов с головы до ног покрывает чешуйчатый доспех, такой же доспех покрывает лошадь. Чешуйки изначально медные, сменяются тяжёлыми железными пластинами. Если скифский чешуйчатый доспех легок и обеспечивает скорость и удобство, то доспех катафракта тяжёл, он превращает всадника в бронированную машину ближнего боя. Вооружён катафракт тяжёлым штурмовым копьём с железным наконечником и так называемыми сарматским мечом: родственники скифского акинака, сарматские мечи, как описывает Страбон «огромных размеров, так что держать их приходится обеими руками» - длинна клинков достигала 130 см.
Меняется и тактика: тяжеловооруженный всадник не сможет долго скакать, поэтому вместо изматывающей тактики скифов с её притворными отступлениями и осыпанием врага стрелами, сарматы делают ставку на один молниеносный сокрушающий удар: выстроившись клином либо в шеренгу сарматы набирают скорость и врубаются в строй противника. Конная лавина бронированных всадников проходит сквозь вражескую пехоту как нож сквозь масло, втаптывая противников в землю. Если же всадники вязли в стою противника, они бросали тяжёлые копья на землю и брались за свои огромные мечи.
Всадники были малоуязвимы для рукопашного оружия: тяжёлый чешуйчатый панцирь позже в добавок стал совмещаться с кольчугой. Римский историк Корнелий Тацит писал о сарматах: «Когда они появляются конными отрядами, вряд ли какой строй может им сопротивляться». Но в излишней бронированности крылась и слабость: совладать с закованным в броню всадником возможно, если удавалось свалить его на землю. По словам Тацита, тяжелые панцири сарматов «действительно непроницаемы для стрел и камней, но если врагам удается повалить человека в таком панцире на землю, то подняться сам он уже не может». В сарматском войске появляются пехотинцы, которые напрочь отсутствовали у скифов. Как правило это представители бедных сословий. Вооружение и доспех катафракта дороги, потому сарматский всадник – богатый человек знатного происхождения. Если денег у воина нет – бери копьё, иди в пехоту. Для сравнения вспомним скифов, у которых любой самый бедный воин сражается верхом. При дележе военной добычи всадники знати так же имеют преимущество над не знатными пехотинцами – вспомните более справедливый делёж у скифов в зависимости от количества скальпов. Более того, как сообщает Страбон «хождение пешком считается достойным презрения». Расслоение в обществе приводит даже к появлению так называемых «не свободных» жителей – рабов по сути.
Изменение «военной доктрины» очень сильно повлияло и на политику. Главная военная сила – сарматская знать, бронированные всадники – становится и главной политической силой. Никаких общих собраний и выбора вождей: главным (царём) становится тот, чья «дружина катафрактов» сильнее. Если племена объединяются в союз, то главным становится предводитель самой сильной дружины. Политическая власть устанавливается силой, иными словами любое политическое образование крупнее племени в этих условиях становится нестабильно: сарматы не сплочены как скифы под управлением сколотов, нередки стычки и войны между племенами. Соответсвенно не идёт речи и о сарматском государстве (как у скифов): «цари» у сарматов управляют не слишком долговечными союзами племён.
Кроме того общество сарматов отлично особым положением женщин: сарматские женщины могут сражаться наравне с мужчинами. Более того, девушка не имеет права выйти замуж, пока не убьёт трёх врагов, после чего она «успокаивается», выходит замуж и воюет только в случае крупного военного похода. Женщина также может быть предводительницей «дружины катафрактариев» и следовательно царицей. Не идёт разговор об исключительно женском правлении: у сарматов женщина и мужчина находятся в равных условиях.

Говоря об особенностях культуры и отличиях сарматов от сколотов, стоит заметить что отличия эти не одинаковы для разных сарматских племён. Очень хорошо тут подходит принцип «чем дальше в лес, тем злее партизаны»:чем дальше на восток от сколотов – тем больше сарматское племя отличается от скифов по образу жизни. Поэтому многие аспекты общества и культуры будут описаны ниже при рассказе о разных племенах.

Вернёмся непосредственно к истории. Итак, на рубеже 5 и 4 веков до н.э. куда-то уходят сколоты (культуро-образующие племена великой скифии). Скифское государство распадается, на его территории возникают два более мелких государственных образования: царство Атея и Боспорское царство. Атей смог объединить под своим началом большинство западно-скифских кочевых племён. Боспорское царство специализировалось на торговле и было по сути торговым посредником: боспоряне не были заинтересованы в расширении царства за счёт захвата степных территорий. В Боспорское царство вошли некоторые приазовские племена и портовые города…
Суммируя эту информацию получаем: после ухода сколотов произошёл распад скифского государства, подчинённые сколотам многочисленные скифские племена оказались предоставлены сами себе. Западные скифы кочевники и приморские скифы центрального Причерноморья создали новые формы государственности (царство Атея и Боспор). Но остальные скифские племена (центральные скифы) новой формы государственности не создали: многие скифы-земледельцы и скифы-пахари, восточные скифы-кочевники и скифы-«оседлые скотоводы» стали жить племенным укладом: торговали своей продукцией с Боспором, в войнах западных скифов (Атей) не участвовали, каждое племя жило само по себе. Кроме того после смерти Атея начинается закат и руководимого им «западного скифского царства»… То есть на территории бывшего скифского государства от Азовского моря до Каспийского (и на юг до кавказских гор) возникает вакуум государственной власти. Некоторые историки указывают, что эти земли «стали пустынны»: пустынность в данном случае означает, что на этих землях не было никакого сильного государства или державы, а были лишь многочисленные независимые друг от друга (и потому часто враждующие) племена…

А за Каспием жили «младшие братья сколотов»: сарматские племена. Там тоже не существовало стабильного государственного правления, но по другой причине: сарматские племена пробовали скопировать сколотский государственный строй. Массагетов или собственно сарматов азиатские историки часто называют «царскими саками», управляющими всеми прочими степняками (вспомним, что в азиатской традиции слово «саки» было столь же универсальным для названия различных племён скифского типа, как слово «скифы» в греческой традиции). Но среди царских сарматов власть устанавливалась силой: у кого дружина аристократов-катафрактов сильнее, тот и главный. И как только баланс сил менялся – менялась и власть. Потому сарматские племена существовали не как одно государство, а в виде нескольких крупных объединений племён.
Соответственно когда на территории бывшего скифского государства возникает вакуум государственной власти – сарматские племена начинают его заполнять: переселяются из-за Каспия непосредственно в Причерноморье.
Первыми появляются западные сарматские племена, за ними последовательно приходят сарматские племена жившие дальше к востоку.

Первыми с юго-востока приходят «сираки». Явившись из-за Каспия они движутся на юг и переселяются ближе к Кавказским горам. Сираки поглощают более мелкие скифские племена, живущие на этой территории, и становятся восточными соседями Боспорского царства. Обустраиваясь на Кубани, сираки переходят к более оседлому образу жизни, занимаются земледелием наравне со скотоводством. Сираки проносят с собой характерную сарматскую черту: резкое расслоение общества. К привилегированной части относятся сарматские аристократы и верхушка общества, бедные сарматы и представители местных племён занимают подчинённое положение. Появляется даже такой термин как «не свободные» сарматы, которые стояли ниже других по социальной лестнице. Были прецеденты когда пленённых катафрактов противнику предлагали большее количество «не свободных» жителей страны… Захоронения также чётко делятся на два типа: большие, сложно устроенные курганы для знатных, и погребения на «грунтовых кладбищах» (обычные могилы) – для бедных.
Сираки принимают участие в войне за боспорский престол в309году: умирает боспорский царь Перисад 1, его сыновья начинают враждовать между собой за трон. Сираки выступают на стороне одного из них – Евела – который благодаря военной поддержке сираков и побеждает в борьбе за власть. А сираки в свою очередь получают дружественно настроенного правителя соседнего царства: начинается длительное союзничество сираков и боспорян, в результате которого первые становятся всё более похожими на вторых, утрачивая постепенно степные, сарматские черты и перенимая боспорские: читай –греческие). Сираки со временем мелчают и слабеют: «чахнут» в политическом и военном отношениях…

Вторыми появляются «языги», также известные как «яксаматы», «иксибаты» и т.д. Земли ограниченные азовским морем, чёрным морем, кавказскими горами уже заняты сираками. И потому языги движутся прямо на запад: туда, где расположено царство покойного Атея.
Они достаточно быстро устанавливают свою власть над западно-скифскими племенами. Более того, языгов некоторые античные авторы называют «царскими сарматами», Страбон же называет их «басилами» (то есть «царственными людьми»). Титул «царские» присваивается языгам по аналогии с описанными ранее ещё Геродотом «царскими скифами»: мол, если управляют известными нам (ближайшими) скифами – значит они «царские», хоть и сарматы. Как упоминалось ранее, весь цивилизованный мир был настолько увлечён греко-персидскими войнами, что не заметил тонкости социальных и политических изменений в скифии. На греческий взгляд «там у них в скифии» мало что изменилось…
Языги становятся первым сарматским союзом племён, с которым сталкивается запад. Остатки западных кочевых скифских племён подчиняются им и вливаются в этот союз сарматских племён, в результате образуются так называемые скифо-сарматы. Скифы царя Атея присоединяются к языгам и признают их власть над собой. Собственно говоря культурные различия между языгами и скифами настолько минимальны, что даже археологи не могут чётко разграничить скифов и ранних сарматов (языгов).
Другими словами скифо-сарматы – это языги и наоборот. Именно языги в 331 году до н.э. уничтожают войско Зорапиона и снимают осаду с Ольвии.
В 330 начинается война между скифо-сарматами (языгами) и царём Боспора Перисадом 1 за какую-то территорию в Крыму (вероятно за полосу степей к западу от Пантикопея, которую захватили боспорцы). В 309 году после смерти Персидада языги выступают в поддержку другого его сына: Сатира 2. Евмел при поддержке сираков и Сатир 2 при поддержке языгов становятся главными претендентами на Боспорский престол. За Сатиром 2 было 20 000 пеших и 10 000 конных скифо-сарматов, высланных войском в поход, за Евмелом – все воины сираков. Так в очередной раз встретились разные союзы сарматских племён как противники. Победил в итоге Евмел, поддерживаемый сираками.
Языги в отличие от сираков не переходят к более осёдлому образу жизни – остаются стопроцентными кочевниками. И движутся далее на северо-запад…

Следом за языгами во 2 веке до н.э. приходят «роксоланы» (они же - «рокасы») их перемещения в точности повторяют путь языгов. Про роксоланов можно сказать, что они были самыми сарматистыми из всех сарматских племён: штурмовые копья роксоланских всадников были самыми длинными, матриархат дольше всего сохранялся так же у роксоланов… Роксаланы слыли самыми легкими на подъём, самыми бесшабашными и вспыльчивыми воинами. Сарматская военная тактика лобового конного удара достигает у роксоланов своего апогея: они вообще не пользуются щитами, роксаланские доспехи более легкие нежели другие сарматские образцы, главная ставка делается на длиннющие копья всадников, скорость и сокрушительность удара. Никаких манёвров, тактических ходов: налетели в лоб и либо сразу «смяли-растоптали», либо проиграли.
Роксоланы так же, как и ранее – языги, движутся на запад до берегов Днепра, где останавливают своё продвижение. Причина остановки – «бастарны», кельтский народ в 280 году до н.э. переправившийся через Карпаты и обосновавшийся в 240-230 годах между Днестром и Дунаем, а так же в районе Днепра. Сарматы обосновались в Причерноморье и оказались втянуты волей-неволей в геополитическую мешанину этого региона: Боспорское царство, Понтийское царство (южное побережье Чёрного Моря), и так называемые «крымские скифы» находились в состоянии вялотекущей войны. «Крымские скифы» сначала вступают в союз с роксоланами, затем становятся вассалами роксоланов. Херсонес (независимый как от Боспора так и открымских скифов полис) заключает с Понтом договор в 179 году до н.э., при этом роксоланский царь Гатал выступает одним из гарантов этого договора. Боспор с приходом роксоланов теряет доступ к большому причерноморскому рынку, слабеет в военном и политическом аспектах, боспоряне часто вынуждены платить дань «крымским скифам», за спиной которых стоят роксоланы. При этом Боспор всё ещё является конкурентом (и потому противником) Понтийского царства. Добавьте в это клубок взаимоотношений Римскую империю, с которой воюет Понт - и вы поймёте, отчего роксоланы, бесшабашные и смелые воины, впоследствии двинули дальше на запад из этих земель. Крымские скифы стали для них настоящей головной болью. Почувствовав за своей спиной мощь роксоланов они «обнаглели»: их аппетиты в отношении дани возросли так, что Боспор вынужден был просить заступничества у своего противника – Понта. Крымские скифы даже где-то между 165 и 140 годами до н.э. осаждают свободный Херсонес, который жалуется роксоланам на их вассалов и на несоблюдение договоров. Царица Амага делает марш-бросок с конницей, истребляет воинство «крымских скифов», убивает их царя и ставит нового строго-настрого приказывая ему «дружить с греками», иначе «будет как вчера». «Крымские скифы» временно перестают самовольничать, но в 110 году втравливают своих покровителей в войну с Боспором. Правитель Понта Митридат посылает на помощь Боспору войска во главе с Диофантом. Понтийцы наносят поражение «крымским скифам» и роксоланам, захватывают «Неаполь скифский» (столицу крымских скифов)… Но потом неожиданно «мирятся» с роксоланами, после чего в 107 году до н.э. «неожиданно» умирает во время восстания в Пантикопее царь Боспора (очередной Перисад), династия прерывается и понтийские войска совместно с роксоланами захватывают Боспор, присоединяют его к Понтийскому царству и тем самым втягивают в войну с Римом… В середине 1века до н.э. войны и стычки на западе приводят к ослаблению бастарнов, роксоланы получают возможность переправляться через Днепр, чем и пользуются по полной программе: лишь небольшая роксоланская ветвь (так же известная как «спалы») уходит на север и поселяется в южной Киевской области (подчиняя местные племена), большая часть роксоланских племён движется на запад вплоть до Карпат вслед за языгами. Роксоланы и языги остаются по прежнему родственными народами, и выступают перед Римом не только как союзники, но и нередко - как своеобразная «федерация». Но об этом (взаимоотношение с Римом) – позже…

И наконец последними в этом списке сарматских союзов племён значатся «Аорсы, что в дословном переводе с иранского означает «белые». Но не спешите с выводами: в языках всех древних степных народов слово «белые» означало «западные», а не расовый признак. Аорсы по происхождению - иранский народ (прямые потомки андроновской культуры – по археологии), и потому являются лишь дальними родственниками сиракам, языгам, роксоланам, которые между собой по археологическим признакам чрезвычайно близки (потомки срубной культуры с малой примесью андроновской)…
Археологи заявляют: подъём аорсов связан с упадком массагетов. Точка. И понимай как хочешь чем вызван этот упадок. Очень удобно сказать что-то умное, не сказав практически нечего конкретного. Значит будем копать сами… Итак, упадок массагетов датируется археологами примерно 160 годом до н.э.; помня о том, что массагеты были доминирующими племенами среди «восточных скифов» (саков), можно предположить, что аорсы вышли из остальных племён – тех самых саков. Также мы можем вспомнить что «массагеты» и «сарматы» - одно и то же. Иными словами языги и роксоланы – это и есть «массагеты». То есть «упадок массагетов» возникает после того, как возникает «расцвет» языгов и роксоланов, но более западнее. Заполняя причерноморский «вакуум власти», эти племена создают похожий вакуум в своём прежнем, восточном регионе: ранее подчинённые сарматам племена (которые персы называли саками) становятся сами себе хозяева под именем Аорсов: они никуда не движутся и не переселяются, цивилизация аросов простирается до Аральского моря на востоке, на север - до южного Урала. На западе же аорсы после дальнейшего продвижения воинственных роксоланов в европу появляются на Кубани и граничат с порядком уже ослабевшими сираками: по словам Страбона в некоем военном конфликте бесконечной понто-боспорской заварушки 66-63годов до н.э. царь сираков Абеак выставил 20 тысяч всадников, царь аорсов Спадин — 200 тысяч, «а верхние аорсы еще больше, так как они владели более обширной страной»…
Да, с аорсами есть некоторая путаница: от Кубани до Арала – всё это аорсы, но низовья волги, южный Урал и западное побережье Каспия – это, по словам Страбона, «верхние аорсы», отличные тем, что сказочно богатеют на транзите товаров через свои территории. Имеется ввиду торговый путь, огибающий Каспий с севера, по которому поступали товары из Индии, Вавилона и Китая (китайцы страну аорсов называли «Янтсай»). Между тем верхние не властвовали над нижними, и географические данные отметают гипотезуотом ,что верхние – это «северные», а нижние – «южные». Только критерий богатства и зажиточности разделяет аорсов. В этом, видимо, и заключается отличие «верхних» от «нижних»: первые контролировали главные торговые пути между Европой и Востоком (безмерно богатея с того), вторые вынуждены были заниматься скотоводством-земледелием и не отличались особым богатством.
В военном отношении аорсы ничем особо примечательным не отличались, разве что поучаствовали в бесконечной боспорской династической борьбе как и сираки: в 1веке до н.э. они - союзники, совместно оказывают помощь боспорскому царю Фарнаку. В середине I в. новой эры, во время борьбы за престол между боспорским царем Митридатом III и его братом Котисом, аорсы и сираки выступают уже как враги. Сираки поддержали Митридата, аорсы вместе с римлянами оказались на стороне Котиса. Объединенные войска римлян, аорсов и боспорской оппозиции захватили сиракский город Успу. Эти события описал римский историк Корнелий Тацит. Он рассказывает, что после падения Успы царь сираков Зорсин «решил предпочесть благо своего народа» и сложил оружие. Лишившись союзников, Митридат вскоре прекратил сопротивление. Не желая попасть в руки римлян, он сдался царю аорсов Евнону. Тацит пишет: «Он вошел в покои царя и, припав к коленям Евнона, говорит: Перед тобой добровольно явившийся Митридат, которого на протяжении стольких лет преследуют римляне»…

Отдельно стоит упомянуть об «аланах», которых можно было бы сгоряча поставить последними в списке сарматских племён «сираки-языги-роксоланы-аорсы…» Но делать мы этого не будем, поскольку аланы зарождаются на территории аорсов. Есть среди современных историков популярная схема: мол, одни племена вытесняют другие. Языги вытеснили скифов. Роксоланы вытеснили языгов. Аорсы вытеснили роксоланов. Аланы, соответственно, вытеснили аорсов. Ну а самих аланов вытеснили, как водится, гунны. «Спасибо» за это великому и могучему Льву Николаевичу Гумилёву, которому гунны где только не мерещились и кого только не «вытесняли»… И официальные историки-академики твёрдо стоят на своём расплывчатом «вытеснили», и правильно делают ибо ничего это не значит и не доказуемо. Поскольку если сказать «победили», «покорили», «подчинили» или «изгнали» – то надо доказывать, как они это сделали, когда одних от других, например, отделяет полвека и никаких глобальных войн-сражений не упоминается. Поэтому «вытеснили» - и понимай как хочешь.
Аланы появляются в 1 веке нашей эры. Китайские хроники династии Поздней Хань (26-211 г. н.э.) сообщают, что «антсай» (аорсы) взяли себе новое имя «ал-лан-ай» (аланы). У западных историков-летописцев аорсы перестают упоминаться в письменных источниках, сменяясь другим именем – «аланорсы», «западные-белые» аланы… Всё говорит о том, что аланы – это некая часть аорсов, занявшая главенствующее положение. Другими словами нет никакого «вытеснения» народов, есть «переворот» и «приход к власти»: аланы (будучи одними из аорсов) подчиняют себе постепенно всех аорсов, а также сираков, закаспийских степняков и племена северного Кавказа. То есть аланы – это по-существу «аорсы+сираки+другие мелкие племена».
Смена власти влечёт и смену политики: если аорсы неспешно богатели с транзитной торговли, то аланы, закончив с объединением племён, начинают военные походы. Основное направление аланской экспансии – на юг, в Переднюю Азию по восточному побережью Каспия: в 73-74 годах попытка завоевать Парфию (неудачная), в 123 году – вторжение на территорию Римской Империи в Северо-Восточной Азии (отброшены войсками наместника Флавия Арриана), в 133 году – новое наступление на юг… Это не считая многочисленных описанных историками более мелких аланских «набегов за добычей» на протяжении 1 и 2 веков н.э.
Аммиан Мерцелин пишет, что аланы были ранее известны как массагеты: «Множество их побед привело к тому, что они постепенно поглотили все народы, которые им встречались, и их имя распространилось на них на всех». Если не знать или не придавать значения тому, что древние азиатские «массагеты» (языги и роксаланы) давно откочевали на запад, вместо них стали жить «аорсы», богатевшие на торговле и потому несколько веков не воевавшие Азию (ибо незачем) – то «внешняя политика» аланов действительно весьма похожа на массагетов, с которыми их роднит лишь территориальный признак и некоторое культурное сходство.

Итак, на момент 1-2 веков нашей эры в регионе, ранее называвшемся Скифией (от Карпат и до Аральского моря) складывается следующая ситуация: на западе – языги и роксоланы, вместе называемые римлянами «сарматами» (соответственно на картах и в умах историков общее географическое название «скифия» сменяется на такое же общее название «сарматия»). В Причерноморье по прежнему варится вечный боспорский котёл (с его постоянными «стычками» и борьбой за престол) – вариться он будет даже несмотря на вторжение готов вплоть до самого нашествия гуннов (даже в 4 веке нашей эры римляне будут упоминать боспорское царство как самостоятельное государство). А от Кубани до Арала находятся аланы, которые выказывая полное безразличия к «западному» направлению, регулярно ходят воевать Азию – то есть на южное направление военных походов.

Куда же делись «скифы». Как мы помним на рубеже 5 и 4 веков до н.э. сколоты ушли куда-то на север – и с концами. То есть «те самые», настоящие скифы в культурном, военном и этническом плане исчезают с исторической арены. Но само слово «скифы» продолжает жить ещё долгие века. Давайте проследим его судьбу.
1. После исчезновения сколотов и распада скифского государства (5-4 века до н.э.) «скифами» начинают называть себя западные племена, объединившиеся под властью Атея (помним, что сколоты себя скифами не называли никогда). Территория: крымский полуостров и прилежащая к нему территория современной южной украины. Столица –Каменское городище.
2. Подчинившись языгам, «скифы Атея» становятся «скифо-сарматами». Причём большая их часть (те, что стали более «сарматы») вливается в состав языгов и впоследствии идёт с ними дальше на запад…
3. Меньшая же часть, уверенная что они то и есть потомки древних непобедимых скифов остаётся на крымском полуострове. Приходят роксоланы и подчиняют их себе. Теперь эти племена называются «крымскими скифами»: они весьма слабы, но чрезмерно заносчивы (ибо «потомки непобедимых скифов» и под покровительством роксоланов). Территория крымских скифов: западная половина крымского полуострова (восточная половина входит в боспорское царство). Каменское городище давно утеряно, новая столица в Крыму – Неаполь скифский.
4. «Крымские скифы» неоднократно получают по шапке за излишнюю заносчивость и наглость: от роксоланов, от боспорян, от понтийцев… В результате ещё более мельчают и слабеют как племя и постепенно отжимаются к южной части крымского полуострова, оказываются загнанными на территорию «тавров» и поневоле с ними сливаются. Появляются «тавро-скифы» - последний народ, носящий в названии слово «скифы»…
Далее в истории и на картах слова «скифы» и «скифия» - собирательный, поэтический образ, а не реальное название.

О «тавро-скифах» стоит сказать особо. Тавры – народ входивший ещё в состав скифского государства. Входивший номинально, поскольку этот народ жил на южной оконечности крымского полуострова в гористой трудно-доступной местности и отличался неспокойным характером. Тавры не были великими воинами, не прославились никакими походами или завоеваниями, не отметились культурными или экономическими достижениями. Основным занятием тавров было пиратство. Торговое судоходство было прибрежным (вдоль линии побережья), а побережье крыма усеяно скалами, в которых удобно устраивать засады… Тавры очень напоминали современных «сомалийских пиратов», даже тактика схожа: неожиданно появляются на мелких быстроходных судах из прибрежных укрытий, захватывают безоружных (относительно военных кораблей) торговцев, грабят их и либо сразу топят, либо буксируют в свои укрытия. Захват ради выкупа также практиковался на широкую ногу. Далеко от берега тавры не заплывали. Торговцам оставалось либо выходить в открытое море (что значило сильно рисковать кораблем и грузом), либо нанимать сильную вооружённую охрану, либо надеяться на скорость и везение…
«Крымские скифы» будучи изгнаны к таврам и слившись с этим немногочисленным народом в «тавро-скифов» занимались преимущественно тем же (поскольку сил на выколачивание дани у них уже не было) да так потихоньку и исчезли как отдельный народ.